Город не может быть памятником: каким был белгородский краевед и публицист Владимир Цокур

Между тем даже всезнающий, казалось бы, интернет, почти не даёт каких‑то сведений об их авторе. Так, разве что изредка появляющиеся ссылки. Что ж, давайте разберёмся, кто же такой Владимир Цокур? Начнём с того, что настоящее его имя Эдуард Владимирович Середа. Один из тех, кто был хорошо знаком с краеведом и часто его фотографировал, — многолетний фотокорреспондент «НБ» Борис Ечин.

— Эдуард Владимирович работал ревизором контрольно-ревизионного управления по Белгородской области, — рассказывает он. — Жил в доме на нынешней улице Преображенской, рядом со стоматологической поликлиникой в маленькой однокомнатной квартире, большая часть которой была занята стеллажами с рукописями.

Ещё большей информацией о Цокуре (Середе) располагает известный белгородский краевед Сергей Петров, который много общался с Эдуардом Владимировичем, нередко вместе с ним искал в городе свидетелей давних событий, сопровождал в поездках по области.

— Мы познакомились с этим человеком в 1996 году и проговорили ни много ни мало 12 часов. Я был поражён, что нашёл в Белгороде краеведа, с которым можно было столько общаться на темы Гражданской войны, истории Белой гвардии. Помню, как мы с ним ездили к моей бабе Клаве, которой к тому времени было 92 года, и она рассказывала, как гимназисткой видела в Белгороде генерала Деникина, и насколько Эдуард Владимирович был этим случаем поражён, — поделился он.

Сергей Петров сообщил и другие факты биографии Цокура (Середы). Родился Эдуард Середа в 1938 году в станице Брюховецкой Краснодарского края. Кубанский казак. Работая в Белгороде, заинтересовался историей региона. Ездил по области в командировки и везде искал старожилов, интересных людей, записывал мелким почерком их воспоминания. Были у него и «свои люди» в правоохранительных структурах, в том же ФСБ. Пусть и дозированно, небольшими частями, но они давали ему труднодоступную архивную информацию. Сначала Эдуард Владимирович печатался в разных белгородских газетах, но в начале 2000-х ему стали понемногу «перекрывать кислород». Из тех, кто не боялся, оставался один «Наш Белгород». Именно на рубеже веков здесь появились самые заметные публикации Цокура. К сожалению, в 2004 году у него случился инсульт, после которого Эдуард Владимирович так и не оправился. Ушёл из жизни краевед в 2008 году.

Большинство его исторических материалов, опубликованных в «Нашем Белгороде» на рубеже 1990-х – начале 2000-х годов, по понятным причинам посвящены истории нашего города, многим драматичных, а порой и трагичным моментам. Это рассказы о сарае на камышитовом заводе, о флаге, водружённом над освобождённым городом, о взрыве в немецком казино, о подземных ходах под городом…

Сейчас архив «НБ» оцифрован, в редакции хранятся и бумажные подшивки. Но и сегодня встречаются необычные отголоски тех времён. Так, в номере 25 от второго июля 1999 года внутренняя часть газеты, где была опубликована первая часть материала «Сага о замполите и красном знамени», отсутствует. Нет её, естественно, и в электронном варианте, который делали, именно используя подшивки. Сейчас трудно сказать, случайность ли это или чьё‑то злонамеренное уничтожение газетных полос. Вообще‑то таких испорченных номеров очень мало. Ну, а если говорить об этой публикации, то интересен ещё и тот факт, что третья часть «Саги» появилась в газете более чем через год после выхода двух первых — 11 августа 2000 года.

Фото: Страница из газеты с материалом «Сага о замполите и красном знамени»

Данная публикация не ставит перед собой цель ознакомить с материалами Владимира Цокура, тем более, повторюсь, электронная версия общедоступна. Но привести некоторые фрагменты, наверное, нужно. Хотя бы для того, чтобы понять, какие темы поднимал краевед в своих публикациях, какие уникальные детали находил.

«…двое рядовых сдёрнули с мёртвого немецкого офицера майку из розового шёлка или вискозы и обрывком телефонного провода прикрутили её за плечики к куску тонкой металлической трубки от антенны к рации. Затем… укрепили в одном из отверстий на стене звонницы. Именно эта майка… и была первым знаком, символизировавшим об овладении штурмовой группой центральным кварталом города».

(«Сага о замполите и красном знамени», «НБ», 9 июля 1999 года).

«С конца августа и до середины октября 1941 года в Белгороде вместе с другими армейскими службами находились ещё и особые отделы, т. н. «особняки» и трибунальные единицы воинских частей. А при них были комендантские взводы. Со смертниками трибунального производства исполнители из спецвзвода обходились точно так же, как и их чекистские собратья из 37–38 гг., то есть и они дальнепарковое «исполнение» заменяли на ближнепарковое. Так им было и ближе, и удобнее».

 («Ближний питомник, «НБ», 1 сентября 2000 года.).

«Массовые казни, подобные казни на камышитовом заводе, по приказу Гейндриха, зондеркомандам всегда следовало проводить способом, по возможности, «не привлекая внимания», а по совершении казни они должны были представить ещё и донесения. Так что где‑то в архивных завалах главного управления безопасности Германии лежит этот перечень с фамилиями белгородцев, расстрелянных на камышитовом заводе у села Михайловка 5 февраля 1942 года».

 («Кровавая тень офицерского казино», «НБ», 18 августа 2000 года).

 «Сама фальсификация кратко звучит так: 5 августа 1943 года в Белгороде уцелело всего 150 его жителей из 34 тысяч, живших в нём до начала войны».

(«Конец мифа о встретивших», «НБ», 29 сентября 2000 года).